Я – меч, я – пламя! - Страница 54

– Ты что творишь, стерва! Ты что с Коляном сделала?

– Убила, – негромко сказала Оля, двигаясь к противнику так, чтобы оказаться напротив и чуть левее.

– Получай! – Он резко выбросил свою правую руку с финкой к ее груди.

Подбив своей левой его руку с ножом вправо от себя, Оля резко развернулась, уходя от лезвия, и, не глядя, ударила себе за спину, попав нападающему заточкой в правый бок. Потом, отпустив рукоятку, развернулась и начала выворачивать нож из слабеющей руки.

– Отдай! Не будь таким жадным, – ласково просила она, стараясь не порезаться.

Вывернув нож, подняла его двумя пальцами за гарду и, подойдя к первому телу, аккуратно всадила в поврежденный глаз, нажав левой рукой на оголовье рукояти. Выдернув из тела второго участника поножовщины, свалившегося к этому времени на землю, окровавленную заточку, вложила ее в левую руку первого, логично рассудив, что левой рукой проще пырнуть соперника в правый бок.

– Вот теперь полный порядок, – радостно объявила она.

Достав из кармана платок, протерла гарду и оголовье рукояти финского ножа. Только после этого Оля заметила кровь на своей левой руке.

«Видно, порезалась, когда сбивала руку в сторону! – подумала она. – А нож грязный, йода рядом нет, не хватало еще от заражения крови загнуться. Пенициллина в аптеках тоже нет. Его еще не изобрели. Почему не изобрели?»

Пенициллин, грибки, доктор Флеминг, Лондон. Мысли замелькали в голове, вызвали знакомое головокружение.

«Не хватало еще тут в обморок грохнуться!» – подумала Стрельцова. Замотав платком руку, она решила больше не испытывать судьбу, развернулась и быстрым шагом направилась обратно к кинотеатру.

«Все, что не убивает, делает нас сильнее. Вот и пригодилась мне, Ростик, твоя наука…»

Драться на ножах ее научил Ростислав. Вернее будет сказать, он невольно сделал это, используя ее вместо груши. Ростика учил старший брат, но когда тот сел за грабеж, парню стал нужен партнер по тренировкам. Пацанов он в секреты боя на ножах посвящать не хотел, боялся, что превзойдут. Ростик был парень самолюбивый. Вот и заставлял Олю брать в руку кусок палки, нападать на него и защищаться. Единственное, что заметила Ольга по сегодняшнему приключению, она стала намного быстрее двигаться. «Суммарный нервный импульс наших сознаний сделался намного сильней, вот тебе и результат!» – мелькнула в голове странная мысль.

Настроение после того, как девушка вспомнила про доктора Флеминга, немного улучшилось, она снова запела:

Маленькой искоркой
Мелькнет по небу самолет.
Верю я искренне,
Что одиночество пройдет,
Белый бант повяжу
И тебя приглашу,
Мы встретим вместе Новый год.

Недалеко от кинотеатра она заметила фигуру в шинели. Незадачливый ухажер крутил во все стороны головой.

«А вот и наш застенчивый герой, – грустно подумала Оля, – сейчас извиняться будет, скажет, что пошутил».

И хотя все, что произошло, теперь ей виделось совершенно пустым и незначительным, никакого желания выслушивать то, что ей сейчас будет говорить Толик, не возникало. Да и твердой уверенности в том, что парень будет извиняться, не было. Ссориться с ним окончательно Оле не хотелось. Одиночества доставало и без этого. Завернув в ближайший подъезд и дождавшись, пока Толик скроется за поворотом, она быстро побежала на остановку трамвая. Завтра будет трудный выходной день.

Оля перечитала письмо, вздохнула и положила его в приготовленный конверт. Послание получилось большим и сумбурным. Но исправлять его, думать над формулировками не было времени. Время просачивалось как песок сквозь пальцы, убегало без возврата. Прошло уже полгода, а единственным результатом, которого она добилась, оставалась досрочная отставка Ягоды.

Выходной день подошел к концу, скоро начнут выгонять из библиотеки поздних посетителей. Пора домой. На завод завтра утром должен был приехать начальник Главэкспрома, товарищ Лютов – поздравить коллектив с октябрьскими праздниками и перевыполнением плана за октябрь, что позволило несколько сократить годовое отставание и нацелить завод на новые трудовые подвиги.

Конечно, его приведут посмотреть на новые, лучшие в мире лампы, проходящие программу тестов. Кто-то из сотрудников лаборатории должен будет дополнить то, что расскажет директор завода. Оставлять Лосева наедине с начальником Главэкспрома было чревато: лабораторию могли расформировать, как и предыдущее место работы Лосева, а это в планы Оли не входило. Установка для зонной очистки уже была готова, оставалось дождаться материалов. Вот об этом она и хотела попросить наркома после успешной демонстрации лучших в мире радиоламп. Чтобы накрутил хвосты своему секретариату и побыстрее добыл для завода хотя бы полкило германия.

Перед уходом Ольга по привычке начала просматривать последние газеты. В «Правде», на передней полосе, бросилось в глаза заглавие статьи: «Бесславный конец своры контрреволюционеров». В ней ссылались на германскую прессу и рассказывали о том, что в берлинском отеле приняли яд и закончили жизнь самоубийством Лев Троцкий, его сын и двое телохранителей. В предсмертной записке, подготовленной заранее и отпечатанной на машинке с русским кириллическим шрифтом, Троцкий признавался в своих ошибках, винился перед родиной и призывал последователей отдать все силы построению социализма в Советском Союзе.

Оля довольно улыбнулась, это уже был какой-то результат. В ее видении будущего Троцкого должны были убить в Мексике в тысяча девятьсот сороковом году. Стрельцова знала это точно. А значит, история постепенно меняла русло. Стукнув себя по лбу, Ольга достала из конверта письмо и что-то дописала в конце.