Я – меч, я – пламя! - Страница 92

Охранника они оставили в машине, запретили ему покидать ее под страхом смертной казни. Свете подарили небольшую полотняную сумку, куда положили пачку соли. Дарить пустую сумку – моветон.

– Света, станешь в восьмом подъезде, возьмешь зеркальце и будешь поправлять волосы так, чтобы была видна его машина. Первым делом он поставит в багажник свой чемодан. Ты выйдешь и пойдешь по тротуару в его сторону. Смотри куда хочешь, но не на него. Пройдешь мимо, сразу с разворота дашь ему сумкой по затылку. Он будет глядеть на старшего лейтенанта, тот как раз появится из-за поворота. Главное, чтобы ты на него не взглянула. Он жук тертый, сразу все поймет.

– Да знаю я все, не маленькая.

– Я тебя подстрахую, если что, прострелю ему колено или локоть.

– Да я его скручу на раз-два, не переживай. Меня Сережа тренировал.

– Знаю, как он тебя тренировал, – ядовито заметила Оля. – Вряд ли тебе удастся на улице применить эти приемы. Зрителей набежит – тьма.

– Не волнуй бойца перед заданием, командир, – пришел на выручку густо покрасневшей Свете Заварницкий, – ей сосредоточиться нужно.

– Вот я и учу ее сосредотачиваться в неблагоприятных условиях. Сержант Цветкова, перестать краснеть и выдвинуться на исходную позицию. Старший лейтенант, я в подъезде напротив. Увижу Борисовича – махну тебе рукой. Ты выходишь и идешь к нему, дальше действуем по обстановке.

– Три раза – это еще понять можно, но повторять пять раз одно и то же…

– Есть такое дело, все ругаются. Ни пуха.

– К черту.

Зиновий Борисович вышел из подъезда, осмотрелся, поставил чемодан в багажник и достал папиросу. Из соседнего подъезда вышла незнакомая молодая девушка с сумкой и пошла в его сторону. Ее лицо было озабочено, она смотрела себе под ноги, губы шевелились в такт мыслям. «Не встречал ее раньше!» – подумал он. Борисович отступил подальше от траектории движения незнакомой девушки, пристально рассмотрел ее и переложил капсулу на язык. Из-за поворота показался старший лейтенант Заварницкий. Уверенным, широким шагом тот двигался в его сторону. Девушка прошла мимо. Он проводил ее внимательным взглядом. Она вдруг резко взмахнула сумкой. Борисович дернулся вперед, пытаясь уйти от летящей в голову сумки: «Заварницкий продал, тварь!» Сумка просвистела рядом с затылком, он потянулся к кобуре, но удар сзади в пах, между ног, скрутил его, а яркие звезды перед глазами и последующая темнота стали следствиями второго удара сумкой.

Очнулся Зиновий Борисович в своей машине. На заднем сиденье рядом с ним устроилась светловолосая девушка с пронзительными голубыми глазами. Она держала его за указательный палец левой руки. Девушка было мало похожа на фотографию, которую видел Борисович, но он ее узнал. Его правая рука оказалась привязана веревкой к дверной ручке.

– Рассказывайте, кто заказал вам найти меня и убить?

Борисович презрительно хмыкнул и тут же взвыл не своим голосом от невыносимой боли. Девушка, радостно улыбаясь, аккуратно всовывала иголку, зажатую в небольших плоскогубцах, ему под ноготь. Он дернулся, но стало только хуже, иголка выломала ноготь с мясом. От острой боли ему свело дыхание, в голове закружилось. Девушка, не выпуская пальца, отложив плоскогубцы, левой рукой начала крутить ему ухо.

– Зиновий Борисович, послушайте меня и постарайтесь поверить. Через пять минут вы обделаете салон своей машины, а через пятнадцать расскажете мне все, что знаете. Но я серьезно искалечу вам руки, и все оставшиеся вам на этом свете дни превратятся в сплошную муку. Подумайте, стоит ли. Для меня это ничего не решает, результат будет один и тот же. У вас десять секунд, пока я достаю вторую иголку.

– Я вам все скажу. – «Если эта дрянь покалечит мне руки, я не смогу воспользоваться ампулой. Все, что я скажу ей, не имеет никакого значения», – подумал Кацнельсон.

– Я вас слушаю.

– Пять лет назад, во время поездки во Францию, меня завербовала французская разведка. – Она вогнала ему вторую иголку под тот же выломанный ноготь, забила ее до сустава. Борисович, с трудом удержав мочевой пузырь, понял, что пять минут – это с большим запасом.

– У вас десять секунд, пока я достаю третью иголку.

Ольга схватила его средний палец.

– Я вас обманул. На самом деле меня завербовала английская разведка. – Борисович, закрыв глаза, приготовился терпеть, но ничего не происходило. Открыв глаза, он увидел, что девушка с интересом смотрит на него.

– Он уже переправил вашу семью, и вы боитесь его выдать. Поверьте, Борисович, вы не того боитесь. Он уже свое дело сделал и деньги перевел, иначе бы вы не пыжились. Давайте договоримся так. Вы рассказываете всю правду, а я приложу все усилия, чтобы вашу семью не искали. Будете молчать – все будет наоборот.

– Тварь, – с ненавистью глядя в ее равнодушные глаза, сказал он как выплюнул.

– Это ваши игры, Зиновий Борисович, я просто соблюдаю правила. И не переживайте вы так. То, что вы сейчас подпишете, – только для меня. Моему начальству значительно больше понравятся ваши сказки. Я так понимаю, вы волнуетесь из-за денег. Могу пообещать, что никто не покажет это Литвинову еще несколько недель. Ваше решение?

– Если вы мне обещаете, что мою семью не тронут и месяц эта бумага не попадет Литвинову на глаза, то я согласен.

– Честное комсомольское?

Он криво улыбнулся и откинулся на спинку сиденья.

– Записывайте.

– Света, бери бумагу, садись на переднее сиденье и записывай. Дай свой платок, я арестованному палец завяжу. Чего ты кривишься, ногтя оторванного не видела?

Стрельцова спрятала подписанные листы во внутренний карман пальто. Сильно кружилась голова. Через пять минут прибыл Артузов с оперативниками. Сдав им задержанных, Оля получила невероятный втык от перенервничавшего начальства. Повод оно имело отменный.